История аптечного дела насчитывает не одну сотню лет, и каждая эпоха накладывала свой отпечаток на труд фармацевтов и убранство учреждений фармации. Многие колоритные детали нашли отражение не только в специальной исторической, но и в художественной литературе.

Ну и чучело!

Аптекарь в «Ромео и Джульетте» Шекспира – персонаж эпизодический, но, согласитесь, немаловажный. И вот как выглядит его заведение: «В его лавчонке жалкой черепаха / Висела, и набитый аллигатор / И кожи всяких страшных рыб...»

Действительно, средневековые аптеки Европы поражали воображение одним своим видом: нечто среднее между химической лабораторией и жилищем колдуна: помимо склянок с таинственными надписями там могли находиться черепа или чучела животных, а также экзотические предметы вроде панциря черепахи или бивня нарвала, принимаемого простолюдинами за рог единорога. Да и некоторые ингредиенты лекарств были больше похожи на составляющие зелий: пепел ежа, помет павлина, сало змеи...

Кстати, одна из старейших и ныне работающих аптек Европы – Ратушная аптека в Таллине – исправно снабжает население лекарствами аж с 1422 года. При ней действует небольшой музей – со старинным оборудованием и прочими раритетами.

Опиум для народа

Клиенты аптекарей в произведениях XIX – начала XX века частенько получают лекарства на основе опия. Так, в рассказе О'Генри «Приворотное зелье Айки Шонштейна» фармацевты «сами размачивают опиум, сами фильтруют из него настойку», а в качестве снотворного используется морфин с молочным сахаром. Сейчас читать это странно, но были времена, когда эти наркотические вещества широко использовали в качестве успокоительных и добавляли в микстуры, в том числе и детские.

Интересно и описание фармацевта в новелле: «аптекарь, как оно и следует быть, – советчик, исповедник и помощник, умелый и благожелательный миссионер и наставник». В самом деле, владельцы и работники аптек – ученые и уважаемые граждане, их заведения располагались в центре города и выглядели весьма внушительно: знающий человек в окошечке мог дать любой совет и казался если не волшебником, то уж точно существом другого порядка. Не случайно главный герой новеллы, простодушный Чанк, просит у аптекаря Айки не что иное, как приворотный порошок для любимой. Финал истории – романтичный и, как обычно у О'Генри, неожиданный, в том числе и для самого Айки.

Немецкое качество

Нечто непонятное и чужое – таким предстает аптечное заведение в грустном рассказе Чехова «В аптеке». Дорогие ковры, особенный, свойственный лишь этому месту запах, надменный провизор, мерный стук ступки действуют на занемогшего героя угнетающе: «Пишут по-латыни, говорят по-немецки...

В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, черствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснешься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной фигуры» – с тоской рассуждает он.

Аптекарей-иностранцев в России действительно было немало: еще при Петре I немецкие фармацевты пользовались уважением, кроме того, именно выходцы из Германии стояли у основ медицинского дела и, естественно, были заинтересованы в приезде земляков. В начале XIX века, например, в Петербурге, около 70% всех аптек принадлежало именно немцам. А в Императорской медико-хирургической академии только в 1857 году разрешили защищать диссертации на русском языке, до этого таким правом обладали лишь немецкий и латынь. Справедливости ради стоит сказать: иноземцы были хорошими специалистами и сделали очень много для развития фармацевтической промышленности. Правда, с «маленьким человеком» из чеховского рассказа они обошлись сухо и бессердечно, хотя и по всем правилам.

Сельтерская и мышьяк

Фармацевт Оме в романе Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» – лицо весьма значительное. А его аптека – достопримечательность городка Ионвиль. «Во всю ширину здания – вывеска, и на ней золотыми буквами: «Аптека Оме». В глубине, за огромными, вделанными в прилавок весами, над застекленной дверью выведено длинное слово: «Лаборатория», а на середине двери золотыми буквами по черному полю еще раз написано «Оме».

Интересно, что сам аптекарь не только готовит порошки, но и любит «принимать пациентов в комнатке рядом с аптекой и давать им невинные советы». И это – вопреки закону, воспрещавшему «лечить больных всем, кто не имеет лекарского звания». Однажды Оме даже вызывали в суд, но, впрочем, отпустили с миром.

Среди рекламных вывесок в заведении можно заметить объявление о продаже сельтерской воды – чрезвычайно популярной в XIX веке. Изначально так называли минеральную воду из лечебного источника Нидерзельтерс, а затем – любую минеральную или даже просто газированную воду. Ее пили в лечебных целях и просто так, чтобы охладиться в жаркий день.

Еще один важный момент – упоминание мышьяка, которым отравилась главная героиня, не выдержав давления кредиторов и мук любви. Это вещество много веков занимало почетное место в иерархии ядов, как в жизни, так и в художественной литературе. Страшно сказать, сколько коронованных персон и богатых пожилых господ отправило оно на тот свет. Во Франции мышьяк даже называли «порошок наследования».

Аптекарь Оме предусмотрительно хранил мышьяк в особом шкафу с ключом, в банке, залитой воском, с надписью «Опасно». На страницах романа он строго отчитывает мальчика, дотронувшегося до банки, а потом до таза, где варили варенье. А натуралистичная сцена мучений Эммы Бовари, принявшей яд, – одна из самых сильных и тяжелых в произведении.

Сладкая жизнь

«Он зашел в аптеку, выпить содовой с мороженым» – типичная фраза из американской литературы XX века. «Тут в аптеке – сладости! Пирожки с орехами!» – это уже из детского стихотворения про Америку Агнии Барто («Черный новичок»).

Действительно, в прошлом веке помимо микстур, пилюль и пластырей в американских аптеках продавалось множество всякой всячины: от лимонада до галантереи. Уже в 20-х годах аптеки активно начали переходить от изготовления лекарств к закупкам препаратов с фабрик. А в 30-е – торговать не только медикаментами, но и сладостями, книгами, журналами и промтоварами, конкурируя с кафе и даже магазинами. Очень хорошо, хотя и с изрядной долей иронии, об этом написано у наших классиков Ильфа и Петрова в «Одноэтажной Америке» (очерк «Провизор без мистики, или Тайна американской аптеки»). Здесь аптека предстает как бар с высокой стойкой, где жарят кур, тосты и готовят коктейли. И лишь «в самом дальнем углу веселого учреждения помещается стеклянный шкафчик с баночками, коробочками и бутылочками. Нужно побыть в аптеке полчаса, чтобы заметить наконец этот шкафчик».

Впрочем, по этому же принципу устроены многие современные аптеки – препараты в глубине зала, на стеллажах у входа – косметика, БАД, чаи, массажеры и прочие «сопутствующие товары».

Несмотря на год издания (1937), книга, в основу которой легли впечатления от трехмесячного путешествия Ильфа и Петрова по Штатам, не пропитана насквозь советской идеологией, легко и интересно читается. Кстати, 70 лет спустя «по следам» писателей отправились В. Познер и И. Ургант, создав, в свою очередь, многосерийный документальный фильм.

Анна Минина